Добавлено (05 Ноя 2010, 13:08)
---------------------------------------------
Глава 2. Братишка.

Это был не косплеер, это был не парень, просто очень похожий на L, это был именно он! Я узнала его растрепанные черные волосы, его огромные, кажущиеся черными глаза, его тонкие бледные губы, его вечные тени под глазами, его осанку (вернее, ее отсутствие)... Это был он, он, ОН!!! Мой любимый Рюдзаки!!!!!!
В другое время я бы бегала по потолку, стояла на голове и во всю глотку визжала бы нечто кавайно-восторженное, но тогда у меня попросту перехватило дыхание от неожиданности. Еще бы! Увидеть L вживую, да и не где-нибудь – у себя дома! И не с кем-нибудь – с родителями!!! От такого зрелища любая фанатка Death Note в осадок выпадет.
Мне особо выпасть не дали.
Услышав жуткий грохот, с которым я влетела в прихожую, Рюдзаки с удивлением взглянул на меня. Я отметила, что этот Рюдзаки, в отличие от Рюдзаки анимэшного, эмоции на своей кавайной моське рисовал. Во всяком случае, сейчас на ней соседствовали удивленно приподнятые брови, насмешливый взгляд, неловкая приветственная полуулыбка и смущенный румянец.
- Лиза! – укоризненно воскликнула мама. – Вечно ты носишься, как сайгак. А тебе уже далеко не пять лет! Леша, - обратилась она к Рюдзаки, - это Лиза, твоя сводная сестра. Я тебе о ней уже говорила, да видимо, мало...
СЕСТРА???? То есть как? Он мой брат???
- К-к-к-как? – кое-как выдавила я. – К-к-как это??
- Лиззи, - сказал уже разувшийся папа, подошел ко мне и обнял. – Ну уж прости нас. Мы сюрприз хотели тебе сделать. Видишь ли, мы подумали, что тебе просто жизненно необходим брат или сестра. Лучше брат, конечно. А так как сейчас заводить их уже поздно, мы решили усыновить. Вот, - он указал на Эля, - это теперь наш приемный сын, а ты ему теперь – сводная сестра.
Вот как. Родители мне сюрприз сделать решили. Я мысленно зачислила их в личные святые – за этого кавая. Это же прелесть, а не родители!
- Меня зовут Леша. Алексей Лотин, - представился сей кавай. Боги, у него еще и голос – точь-в-точь!!!! Еще немного, и я растеклась бы посреди прихожей липкой сладкой лужицей. От такого шага меня предостерегла мама:
- А ты все сделала?
- Обижаешь. – Я уже вполне оправилась от шока и привела мордочку в нормальное состояние. Только по губам блуждала рассеянная улыбка а-ля Чеширский Кот. – И белье развесила, и шарлотку сделала...
- И ужин? – намекнул папа.
- Ой, - спохватилась я. – А вот ужин я забыла.
Мама наградила меня очередным укоризненным взглядом (если бы она умела им прожигать, я бы уже давно превратилась в кружева) и пошла на кухню. Пап с пакетами (похоже, они еще и в магазин по дороге заскочили) последовал за ней, на ходу локтем подтолкнув меня к Эльке и шепнув на ухо: «Не стой столбом, покажи ему квартиру. Ему ж здесь жить». Я отмерла.
- Ну... – начала я, обращаясь к новоявленному братишке. – Пошли, что ли. Квартиру нашу покажу...
Поначалу я жутко его стеснялась (еще бы. Он был полностью, пол-ность-ю элешным: разувшись, он зашлепал за мной босиком). Даже старалась не касаться, а случайно дотронувшись, дико краснела. Он этому ужасно удивлялся и этого пугался, и постоянно спрашивал: «Я что-то не так сделал?». Это смущало еще больше, и я боялась только одного: что я прожгу под собой дырку в полу и в эту дырку провалюсь. Впрочем, к концу осмотра от этой застенчивости не осталось и следа.
- А это, - сказала я, распахивая дверь в мою комнату, - майн берлога. На плакат - на двери у меня висит плакат «Не влезай - убьет», скомунизменный мной с трансформатора – внимания не обращай, для тебя дверь распахнута настежь в любое время суток и года. На бардак тоже особого внимания не обращай, он тут всегда. Честно говоря, я иногда думаю, что мой бардак – живое и разумное существо, ибо когда я его убираю, через какое-то время он появляется снова, и иногда вещей в нем еще больше, чем было в прошлый раз.
- Примерно понимаю тебя, - улыбнулся Леша. Улыбка у него оказалась очень даже милой. – Скажи, ты всегда... такая?
- Какая «такая»? – не въехала я.
- Нуу... – протянул братец и замялся, стараясь подобрать слова. – Поначалу смущаешься, а потом такая... живая, что ли. Громкая.
- Ну и ну! – покачала головой я. – А до этого я мертвая была, значит, да? Громкая – это ж надо же! Мне таких комплиментов до тебя еще никто не делал, спасибо. А ты значит, сильно тихий?
- Ну почему же. – Лешка негромко рассмеялся. – Это я так же, как и ты, еще не до конца привык. Просто ты, похоже, быстро привыкаешь, а мне время нужно.
- Чтобы принюхаться? – понимающе спросила я. – Ну принюхивайся, чудо. А пока принюхиваешься, лучше глянь сюда. – И я подтащила его к стеллажу, где у меня вперемешку валялись журналы, книги, танкобоны манги, диски и коробки из-под них. – Вот это все было моим до сегодняшнего дня.
- А сейчас оно чье? – не понял намека L.
- Наше, чье ж еще-то? Короче, можешь безнаказанно брать отсюда все, что захочешь, и в любых количествах. Я разрешаю.
Тут мама позвала нас кушать, и я паровозным буксиром повела Лешу есть.
Об ужине я, пожалуй, умолчу, ибо рассказывать нечего. Мама в основном расписывала планы на ближайшее будущее, папа их корректировал, мы с братом сидели и помалкивали. Вернее, помалкивал Леша, потому что я где-то уже на чае вздумала рассказывать ему анекдоты. Леша в итоге не придумал ничего умнее, чем фыркнуть со смеху в свою кружку, и облился.
- Ой... – смущенно прокомментировал он. – Я нечаянно.
Надо сказать, что и одет Лё был в точности как L – в белую футболку с длинными рукавами и синие потертые джинсы. Так что на его белоснежной футбе тут же появилось неопрятное пятно светло-коричневого цвета.
- Ну Леша... – покачала головой мама. – Я думала, нам одной свинюшки хватит, - косой взгляд в мою сторону, - а тут еще одна появилась...
- Я сейчас исправлю. – И Рюдзаки встал из-за стола. Я присоединилась к нему.
- Ну мам, это ж можно застирать. Я щас этим займусь, а Рю... Леша пока переоденется. – Я едва не назвала Лешку Рюдзаки, но вовремя остановилась. Мама с папой меня бы не поняли.
В ванной я поняла, что облился мой братец капитально. Пятно расползлось на всю грудь, а пока я несла, умудрилось просочиться и на спину. Я набрала воды, намылила футболку и только успела задуматься, замочить ее или отстирывать сейчас, как в дверь ванной деликатно постучали.
- Я не помешаю? – раздался из-за нее голос Леши.
- Да нет, все нормально, - ответила я и открыла.
Леш зашел и закрыл за собой дверь.
- Ты извини меня, - сказал он, потупившись. – Я не хотел... Так случайно вышло...
- Да перестань ты, - перебила его я. – Никто ни в чем не виноват, а если и виноват, то я. Я ж придумала тебе анекдот рассказать. Блондинка, че ж с меня возьмешь.
- Но я мог бы спокойней на него отреагировать, - не сдавался братец. – Я облился сам, и теперь из-за этого ты отстирываешь. А по справедливости должен этим заниматься я.
- Ой, да перестань, - отмахнулась я. – Видела я одного... Тот тоже весь такой по справедливости. Фемида ходячая. И вообще, если каждому воздавать по справедливости, никто не уйдет от порки, так ведь?
- Тоже читала «Гамлета»? – Он присел на стиральную машинку. – Это радует. Современная молодежь мало читает, и это прискорбно.
- Ты где таких слов умных нахватался, чудо? – я со смехом и удивлением взглянула на братишку. – Такое ощущение будто тебе сорок с чем-то, а не... – Тут я замялась: я до сих пор не удосужилась узнать, сколько лет моему новоявленному братцу.
- Мне 14 лет, - ответил этот удивительный человечек. – И мне больше нравятся произведения писателей прошлых веков, а не современная литература. Писатели XIX-XX веков поднимали важные проблемы общества, человека, их книги заставляли задуматься...
- Современные книги тоже поднимают проблемы общества и человека, - перебила я этого книголюба. – Они тоже заставляют задуматься. Просто нужно искать хорошие книги среди современной попсовой макулатуры.
- Ну и что ты тогда сопоставишь «Ромео и Джульетте»? – насмешливо спросил Леша.
- «К югу от границы, на запад от солнца» и «Норвежский лес» - не задумываясь, ответила я.
- Это что такое? – не понял Рю.
- Мураками читать надо, - торжествующе заметила я.
Постучалась мама:
- Вы там еще долго?
- Сейчас, мам, я полоскаться кину, - ответила я, спихнула братца с машинки, кинула отстиранную футбу внутрь (пока мы с Лешей спорили, я параллельно стирала) и поставила на полоскание. – Пошли отсюда, маечник, - кивнула я Лешке, - больше здесь делать нечего.
Маечником я его обозвала неспроста – он переоделся в БЕЛУЮ футболку, на сей раз с короткими рукавами.
Пока я стирала, родители уже успели убрать со стола и уйти в гостиную – смотреть очередной сериал. Я не фанатка сериалов (кроме анимэ, разумеется), поэтому утащила Лешку в свою комнату.
- Ну ладно, - я усадила его на тахту, служившую мне ночью – кроватью, а днем – логовом бардака, а сама уселась задом наперед на крутящийся стул и сложила лапы на его спинку, - о книгах мы потом поговорим еще, когда Мураками почитаешь. Хотя бы «Охоту на овец», большего не требую. Поговорим лучше о музыке. Что слушаешь? Я – Нау, Агату Кристи, русский страрый рок вообще уважаю и обожаю. Еще люблю рок зарубежный, в частности – Металлику, Апокалиптику и Скорпионс. Уважаю фолк, Мельница – одна из моих любимых групп. Дельфина тоже люблю, хотя рэп в общем недолюбливаю. Еще альтернативу люблю, Эванесенс, например. От попсы тошнит, хотя бывают и хорошие экземпляры. А, еще J-rock последнее время прикалывает. Прикольно слушать песни на японском. А тебе что нравится?
Он пожал плечами.
- Да как-то не обращал внимания... Просто слушал, и все. А так, чтобы «нравится-не нравится» - нет.
- Ну, что последнее слушал?
Он ненадолго задумался.
- Джаз люблю, - наконец признался он. – Хороший. И классику. Чтобы скрипка была обязательно. И еще Ванессу Мэй.
- Ванесса Мэй? – я аж подпрыгнула. – Ни фига се! Мне тож она нравится! Особенно ее «Шторм»!
- Это не ее произведение, - поправил меня Ле. – «Шторм» написал Вивальди, а она просто исполнила.
- Да я в курсе, - отмахнулась я (хотя слышала это в первый раз). – Я имею в виду, что мне нравится «Шторм» в ее исполнении.
Тут я глубоко и надолго заткнулась, предоставив Лешку самому себе: ко мне в «аську» постучался мой любимый Макс, и срочно нужно было отвечать. Понятия не имею, сколько я болтала (а еще параллельно терзала косынку, шарилась по инету и графоманствовала в ворде), пока не пришла мама и не погнала нас спать. Лешке на первое время постелили в гостиной (квартира у нас трехкомнатная – гостиная, комната родителей и мое логово), и он, пожелав мне спокойной ночи, пошел обустраиваться. Я же вырубила комп, воткнула в плеер 3 саундчек Десу Ното и стала стелиться.
Постель-то я расправила, но уснуть так и не уснула. Несмотря на тихие и печальные аккорды L no Kako, мне упорно не спалось. Я села на постели, нашарила на прикроватной тумбочке очки и 6 том Death Note и решила почитать. Но только я его открыла, как в мою дверь тихо так, деликатно постучали. Я прислушалась. Родители за стенкой крепко спали. Я тихо, как кошка, выскользнула из-под одеяла, ступила босыми лапками на вечно холодный пол и тихо, стараясь не щелкнуть замком, открыла дверь.
За дверью стоял Рюдзаки.

3я глава процесс написания ПОШЕЛ!!!

- Я тебя не разбудил? – полушепотом осведомился этот совенок.
- Да нет, - почти так же тихо ответила я. – Самой не спится.
- Бессонница? – понимающе спросил он. Я молча кивнула.
- Мне нужно с тобой поговорить, - перешел к делу Леша. – Можно зайти?
- Прошу. – Я с приглашающим жестом отошла от двери. Впрочем, Леш в подобных жестах, похоже не нуждался. Он прошел в комнату и осторожно, будто нерешительно присел на мою постель. Я так же осторожно села рядом.
- Что случилось? – спросила я.
Леш немного помедлил с ответом. Он подтянул колени к груди и обхватил их руками – сжался в комочек, будто замерз. Точно так же, как это делал L.
- Понимаешь... – начал он и снова замолк, подбирая слова. – Посмотри на меня, - неожиданно резко сказал он, взглянув мне в глаза. – Скажи, на кого я очень похож?
- На совенка, - неожиданно для самой себя брякнула я.
- Очень смешно, - сухо отозвался мой новоявленный братец. – А если серьезно?
- А если серьезно... – повторила я, не решаясь сказать. Но я все же решилась.
- На L.
Мой братец ничуть не удивился, услышав это. Наоборот, он тихо пробормотал, характерным элевским жестом поднося большой палец к губам:
- Так я и думал...
- Что так ты и думал? – не поняла я.
Леша вздохнул и заговорил – тихо и почти спокойно:
- Понимаешь, сколько себя помню, я был на него похож. Не старался быть похожим, а просто был таким, как L. Лучше всех учусь, защищаю справедливость, очень даже неплохо дерусь, отлично умею мыслить логически, жить не могу без сладостей и абсолютно не умею общаться с людьми. Последнее, скорее всего, из-за того, что я, так же как и он, очень замкнут и неохотно иду на контакт с людьми. Даже внешне я всегда был похож на L, - он показал на свои лохмы. – Сколько себя помню, никогда не любил причесываться. А глаза? Точно такие же, как и у него – серые, но кажутся черными из-за вечно расширенных зрачков! – Он устало уронил голову на колени. – Я ничего не понимаю. Ты можешь подумать, что я просто изображаю L, подражаю ему, но это не так. Я вообще узнал о его существовании только год назад!
- Хочешь сказать, ты был похож на L и ДО того, как узнал о нем? – Сказать, что я была ошарашена, значит ничего не сказать.
- Да... – тихо простонал он. – У меня все его привычки выработались так же до Death Note. Поза, осанка, манера держать вещи... Абсолютно самостоятельно и независимо от L. Вот ты можешь это объяснить? – обратился Леша ко мне.
- Нет, - ответила я. – Можно сказать только одно: возможно, ты и есть L...
- Я тоже об этом думал... – вздохнул Лешка. – Это невозможно! L – выдуманный персонаж, его не существует! А я – реальный, живой человек!!
- Тогда напрашивается еще один вывод, - брякнула я. – Такеси Обата рисовал L с тебя.
- Тоже не вариант, - покачал головой мой невероятный братец. – Я в глаза его не видел. И очень сомневаюсь, что у L был прототип.
Я задумалась. Все, что наговорил мой нынешний братишка, очень сильно смахивало на хорошо продуманное вранье. Очень круто сфантазированное и очень правдоподобное. Только было одно НО. Я умею чувствовать ложь. Не знаю, почему, просто чувствую и все. И все то, что наговорил Леша, враньем не было. Вот только как в такое поверить?
- И еще вот что... – вдруг заговорил Леша. Я отвлеклась от своих мыслей и вся обратилась в слух. – Иногда в голове всплывает... Знаешь, это было даже до Death Note. Вспоминаются какие-то странные фрагменты... будто бы не моей, а чьей-то чужой жизни... Нет, - поправил сам себя он, - это воспоминания моей жизни. Только прошлой жизни. Во всяком случае, - здесь он заметил мой ошарашенный взгляд и поспешил пояснить, - так мне кажется. И знаешь... эти воспоминания полностью совпадают с тем, каким L показали в анимэ. Понимаешь? Я вспоминаю, как был L!
- Ты уверен, что это не глюки? – осторожно спросила я.
- Нет, - резко ответил Ле, - воспоминания абсолютно реальны. Галлюцинации столь правдоподобными не бывают. Постой-ка... – Он внезапно замер, уставился в одну точку, вцепился в коленки, как утопающий в соломинку, и быстро, торопливо зашептал:
- Снег. Идет снег. Это было зимой, я помню. Узорчатые кованые ворота. За ними – большое здание. Я сжимаю руку пожилого мужчины. Он седой, с седыми усами, в черном пальто и шляпе. Он говорит мне, чтобы я не боялся, что это мой новый дом. Я боюсь, ужасно боюсь. Я не хочу идти в этот дом. Я хочу к родителям. Этот человек сказал мне, что моих родителей больше нет, но я не верю. Не хочу верить. Я боюсь этого дома. На большой башне бьют часы. Полдень. Я боюсь боя часов. Я не хочу его слышать. Я прошу остановить его. Прекратите. Прекратите. Прекратите!!! – Под конец Ле сжал виски кулаками, зажмурился и истошно шептал – похоже, какая-то часть его помнила, что шуметь нельзя.
Я каким-то образом залезла под одеяло и натянула него по глаза – это если учесть, что n-ная часть одеяла была придавлена Лешкой.
- Ну знаешь ли, - прошептала я, постепенно приходя в себя (а еще начиная наглеть и хаметь – это была такая защитная реакция), - по-моему, ты чокнулся, братишка! У тебя крышак поехал потихоньку, и если будешь такое при мне вытворять, у меня он тоже скоро поедет!
- Лиза... – попытался меня утихомирить Леша, но я его и слышать не желала.
- Что - Лиза? Я уже 14 лет Лиза! А психованной становиться не желаю! Своих психов хватает! – Еще немного, и я бы начала вопить, как резанная. И правильно: в этот момент больше всего на свете я хотела, чтобы родители проснулись и увезли этого братца туда, откуда привезли, а еще лучше – сдали в психушку! Хорошенький же подарочек они мне привезли!
- Лиза, не ори! – Лешка метнулся в мою сторону. Я выскочила из-под одеяла, как намыленная, и собралась вылететь из комнаты, но споткнулась на ровном месте и рухнула на пол, как мешок с костями. Сверху приземлился Леш. Я не успела издать ни звука, как он одной рукой прижал мою свободную руку к полу, а другой – зажал мне рот.
Некоторое время я протестующее мычала и брыкалась, он – сверлил меня неподвижным элевским взглядом. Когда я поняла, что сопротивление безполезно, и затихла, он тихо, почти беззвучно спросил:
- Кричать не будешь?
Я помотала головой – мол, не буду, отпускай уже. Он убрал руки и встал. Я поднялась следом.
- Ну знаешь ли, - снова начала я, но, взглянув на мордочку Леши, продолжать перехотела. На ней крупными буквами, 48 кеглем, было написано «ПРОСТИ, ПОЖАЛУЙСТА, ЗА ЭТО». Я растрогалась.
- Уже поздно... – Мы с Лешкой синхронно, как кошки, взглянули на часы. И верно – стрелки, щедро намазанные светящимся маркером, указывали на час ночи. – Наверно, я зря пришел... Ты мне не веришь... – сокрушенно проговорил Ле.
- И с чего ты взял, что я не верю? – оскорбилась я. – Я по натуре доверчивая. Будем считать, что это мне так сложно было поверить. Я вообще актриса хорошая. Хорошо недоверие сыграла? – тоном юной участницы кружка самодеятельности произнесла я.
- А ты точно его сыграла? – недоверчиво переспросил братец.
- Обижаешь. – Я почти натурально изобразила обиду. – Конечно, я тебя разыграла. И я верю тебе на слово.
- Я бы на твоем месте не верил, – выдал этот фантастический субъект.
- То есть как? – я впала в ступор.
- Просто. Не верил бы, и все, пока я не представлю убедительные доказательства.
- Та-ак. Мы начинаем играть в великого детектива L? Блин, Леш, это уже не смешно! – я встала посреди комнаты в позу «встал, вкопался, толкнул речь», сложила руки на груди и заявила: - Я тебе верю бе-зо-го-во-роч-но! Ты понимаешь слово «безоговорочно»?
- Я понимаю, - кивнул он в ответ. – Это был не приказ, а дружеский совет.
- Ну и прекрасно. – Я по-шоковски фыркнула, плюхнулась на кровать и накрылась одеялом, показывая, что разговор закончен. – Оясуми насай.
- Спокойной ночи, - пожелал мне Ле и открыл дверь, собираясь уйти.
- Э-э, притормози, - я поймала его за край футболки. – Слушай, у меня такая просьба есть...
- Что?
- Можно... я буду называть тебя... Рюдзаки? – немного неловко спросила я.
Он чуть замер, будто обдумывая, потом внимательно взглянул мне в глаза и, не увидев в них ничего, кроме отчаянного смущения и желания помириться, ответил:
- Я не против.
После чего мягко и ненавязчиво высвободился из моей хватки и закрыл за собой дверь.
Я еще минуту прислушивалась к тишине за дверью (оказывается, Рюдзаки умел ходить абсолютно бесшумно, как кошка. Может же, когда хочет. А днем шлепал, как лягушка, страдающая плоскостопием!), а потом устроилась поудобнее, свернулась в клубочек, накрылась одеялом и закрыла глаза.
Самое странное, снился мне сегодня маленький Рюдзаки в окружении странных птиц: покрытые перьями колобки с куцыми крыльями и хвостами, огромными клювами и на длиннющих ногах – стоящие птицы были выше сидящего Рюдзаки, хотя были одного с ним размера, если не меньше. Рюдзаки сидел между ними в своей любимой позе. Перед ним стояло пустое блюдо из-под пирога. На блюде даже крошек не было. И Рю смотрел куда-то на меня с такой укоризной, что мне стало перед ним стыдно.
Больше ничего не помню. Я уснула как убитая.

Проснулась я от того, что кто-то мягко теребил меня за ухо. Я попыталась спрятать голову под одеяло, одновременно соображая, кто бы мог меня так будить, но одеяла не нащупала. Тогда я попыталась поймать эту лапу, чтобы хоть понять, какая неведомая сволочь столь нагло выдирает меня из объятий Морфея. И мои попытки у венчались успехом.
Вот только результат меня совсем не обрадовал.
Лапа (для тех, кто не въехал, поясняю – разумеется, это была рука) оказалась жесткой и холодной, как лед. От неожиданности я выпустила руку и распахнула глаза.
Возле моей кровати на вертячем стуле сидел в своей любимой позе Рюдзаки и растерянно держал руку на весу.
- Ты чего? – только и смогла выговорить я.
- Я? Ничего, - пробормотал Ле. – Хотел тебя разбудить.
- Тебе делать больше нечего? – Я обнаружила свое одеяло на полу. Вот оно что, значит, я сама его во сне спихнула. Мне было ужасно неловко: я лежала на кровати в одной ночнушке и трусиках перед почти незнакомым человеком, а мне даже прикрыться нечем! Я решительно села на кровати, надела очки и отпихнула ногой стул с Лешкой. Тот даже не стал сопротивляться и покорно уехал к столу.
- Вообще-то нет. – Он встал. – Мне нужно разобрать свои вещи и найти им место.
- Тогда на кой ляд, - я быстро, как пожарник, спешащий тушить свой дом, одевалась, прикрывшись дверью шкафа, - мой дорогой новоявленный братишка, ты приперся меня будить? Дабы помогла? Мог бы подождать, пока я не проснусь сама: от полусонной меня мало толку.
- Это была инициатива дяди Славы, - выдал Рю, а поймав мой недоуменный взгляд, пояснил: - Твоего папы.
- Это я поняла, - отмахнулась я. Я стояла перед серьезным выбором: либо надеть мой любимый, хоть и старый, домашний халатик либо расстараться и найти в недрах шкафа (подозреваю, что он либо бездонный, либо выходит в Нарнию без пересадок) не менее любимую белую майку и черные бриджи, переделанные из старых штанов. – Ты мне скажи, в чем инициатива-то была? Меня будить или о моей помощи просить?
- Первое.
Когда я наконец выбрала, оделась и развернулась, то обнаружила, что когда я переодевалась, Рюдзаки деликатно отвернулся. Умница. Я его уже люблю за это.
- Ладно, будильник ты наш. А на кой ляд я ему понадобилась? – Я подошла к братцу и по-хулигански дернула за волосы. Тот айкнул и развернулся.
- Ты чего? Больно же!
- Ну извини, - примиряющее улыбнулась я. – Так в чем дело-то?
- Понятия не имею, - пожал плечами Рюдзаки. – Он сказал, что сам тебе все скажет.
- Оч интересно, - проворчала я, собирая постель. – Прям тайны мадридского двора какие-то. Лан, потопали. Я голодная, как стадо троглодитов.
Когда я заявилась на кухню, мама едва ли не отправила меня обратно под предлогом «причешись!». Я отмазалась: мол, еще сплю. Тогда папа наградил меня кружкой кофе. Я попробовала и скривилась.
Не люблю кофе. По крайней мере, без шести-семи ложек сахара и молока. Тогда он еще более-менее вкусный.
- Пааааааап, - капризно протянула я, - зачем ты меня разбудиииииил? Если ты чего-то от меня хотел, то надо было подождаааааать, пока я не выыыыыысплюсь и не встану самааааа, а то толку от полусонной меня нееееетууууууу...
- Ну, если ты не выспалась, - «великодушно» разрешил пап, - то иди и досыпай, а мы с Лешей в магазин поедем.
- В смысле? – Сон с меня как рукой сняло.
- Я хотел предложить тебе проуляться с Лешей по району, показать ему, - пояснил пап. – Но раз уж ты не выспалась...
- Э, нет! – Спать я уже передумала, а сидеть дома одной мне совсем не улыбалось. – Я передумала. Сейчас же идем гулять!

***
Впрочем, гулять мы пошли еще не скоро.
Для начала надо было помочь Рюдзаки разобрать вещи под маминым конвоем, потом чистить зубы, одеваться, и только потом мы вырвались на солнце.
Мы чапали по Комсомольской: я – с огромным леденцом в руках, Фраем под мышкой и музлом на всю катушку, Рюдзаки – с таким же леденцом, пакетом карамелек и мечтательной улыбкой на губах.
- Человек на Луне устал быть чужим лицом, улыбаться по воле хозяйки-Луны... – напевала я, пританцовывая на ходу и пытаясь закружить в танце Рю. Он уворачивался. Люди не обращали на нас внимания – подумаешь, танцуют. Конец августа, каждый сходит с ума по-своему.
- Лииза, ну что ты делаешь? – в конце концов взмолился Рю.
- Давай-ка договоримся. Я буду называть тебя Рюдзаки, а ты называй меня Кицу. Идет?
- Кицу? Почему Кицу?
- Это от «Кицуне», - пояснила я. – Означает «лисица». Дело в том, что меня на самом деле зовут Олеся, Елизаветой меня назвали при крещении. А я не очень люблю свое настоящее имя. Зато мне нравится, когда папа называет меня лисенком. Вот и решила так обозваться.
- Идет, - улыбнулся Рюдзаки. – Идет, Кицу.

***
Говорят, нет худа без добра. Так вот, наоборот все точно так же обстоит.
- Опа-на! Какие люди!
Дорогу нам преградила группа парней, которые считают себя жутко крутыми. Я же их считала ничтожествами. Впереди всех стоял Огрегов.
Огрегов – это местный хулиган крупного пошиба. Мало того, что он немало попортил мне крови в школе, так еще и оказалось, что он живет неподалеку. Спасало только то, что я знала тайные ходы в близлежащих дворах, а он – нет.
- И какого ты выперлась на улицу? – не слишком дружелюбно спросил он.
- А тебе какое собачье дело? – презрительно бросила я.
- Чего? – возмутился Огрегов в ответ. – Че, оборзела? Из Калины переехала, охренела?
- А ты не охренел, свинья в апельсинах? – огрызнулась я. И прибавила немного непечатных слов.
- Кицу, кто это? – удивленно спросил Рюдзаки.
- Таак, одно жвачное, не заслуживающее особого внимания. Огрегов.
Тут я вспомнила, что настоящий Рюдзаки очень даже неплохо дерется. Может быть, и мой новоявленный братишка дерется не хуже.
- Вот что, обглодыши, - заявила я хулиганью, скрестив руки на груди. – Валите отсюда подобру-поздорову, пока живы, а не то мой брателло вам наваляет.
- Да не п**ди, - вполне миролюбиво, несмотря на мат, сказал один из хулиганов, Максимов. С ним, увы, явсе еще училась в одном классе. – Чтобы этот задохлик нам на**ал? Не верю!
- Ребята, - обратился к хулиганам мой брат, - давайте попробуем уладить конфликт мирно. Мне совсем не хочется с вами драться. Предлагаю просто разойтись по своим делам.
- Х*й тебе мирно! – вякнул Огрегов. – Связался с этой п********ой!
Я чуть не задохнулась от ярости. Еще немного, и я бы вцепилась ему в глаза. Рюдзаки вздрогнул, медленно сжал кулаки и вышел вперед.
- Как ты сказал? – тихо и яростно спросил он. Я прекрасно знала, что после такого тона обычно молча убивают.
- П********а! – радостно повторил Огрегов. Он был уверен в своей крутизне и просто не мог поверить, что тощий, как драный уличный кошак, пацан побьет его.
А зря.
Потому что в следующий миг Рюдзаки ударил его по-каратистски, ногой в челюсть.
Он такого Огрегов на ногах не устоял и рухнул на землю. Сел, ощупал челюсть, харкнул кровью.
Даа, неслабенько его братишка приложил...
- С**а, убью! – взвыл Огрегов и ринулся в атаку, как берсеркер. Зря.
Рюдзаки легко ушел от летящего в нос кулака и сделал подсечку. Потом добавил снизу вверх сцепленными кулаками. Огрегов едва ли не взлетел вверх свечкой и рухнул навзничь. Больше он не поднимался – похоже, мой братишка его вырубил.
Остальные переглянулись.
- Бей его! – крикнул кто-то из толпы хулиганов, и сразу четверо кинулись на Рюдзаки.
Тот будто бы этого и ждал.
То, что было после этого, я не забуду никогда. Руги и ноги Рюдзаки так и мелькали. Только что он уложил одного не в меру ретивого любителя помахать кулаками носом в землю – и вот он уже уклоняется от летящей ему в спину чьей-то ноги. Леша двигался так быстро, что со стороны могло показаться, будто дерется вампир с людьми. Не прошло и пяти минут, как драка кончилась. На ногах стоял только Рюдзаки – его противники валялись на земле, зажимая носы и сплевывая осколки зубов. Огрегов тем временем уже оклемался и на четвереньках драпал в ближайший двор.
Ребята из банды Огрегова стояли открыв рты.
- Ребят, - осторожно предположил один из них, - может, не стоит с ним связываться? Он как бешеный, чесслово.
Остальные попятились от моего братишки. Тот смотрел на них исподлобья, по-волчьи.
- Уходите, - резко и отрывисто проговорил он. – Уходите, чтобы я вас больше не видел возле Лизы.
Через минуту хулиганы улепетывали сломя голову. Я стояла ошарашенная. Потом я оклемалась и... Каюсь, я поступила глупо. Я крикнула им вслед, потрясая кулаком:
- И не возвращайтесь больше!!!!!
- Кицу, это глупо, - проворчал Рю, поднимая с земли книгу, которую я выронила, и протягивая ее мне. – Они и так не вернутся. Побоятся.
- Я знаю, - дернула плечиком я. – Зато хоть потешу свое самолюбие. Ты-то хоть сам как?
- В порядке. – На вид Рюдзаки нисколько не пострадал. Даже кофта его не запачкалась.
- Ну вот и отлично, - улыбнулась я.
И, как ни в чем не бывало, предложила:
- Ну что, продолжим?

Добавлено (22 Ноя 2010, 19:38)
---------------------------------------------
такое ощущение, будто дальше никто не читал...

Глава 5. Пифия и предчувствия близких перемен.

Последние дни августа утекали у меня, как вода сквозь пальцы. Родителям я не стала рассказывать про «подвиг» Рюдзаки, а посему скандалов не было. Дни были похожи один на другой: просыпалась я ближе к полудню, неизменно обнаруживала у себя в комнате Рю, завтракала с ним и весь день проводила на улице. Возвращались мы к 18:00, ужинали, и я с головой окуналась в виртуальные глубины Интернета. Рюдзаки же в это время открывал для себя мир под названием «Кицу»: смотрел мои любимые фильмы, читал мои любимые книги, слушал мою любимую музыку. Ложилась я ближе к 3-4 часам ночи; примерно в это же время Лё уходил к себе (обязательно пожелав спокойной ночи!).
Ближе к дню, которого с нетерпением ждут первоклашки и который стараются максимально оттянуть восьмиклассники, то есть – к Дню Знаний (а именно – 28 числа) мама заявила, что хватит нам с Лешей «праздно шататься» по городу, вручила нам деньги и послала за школьнобазарными покупками. «Уж послала так послала», как говорится. Выйдя во двор, мы встретили Дашу. Она вообще-то живет в одном доме с нами, даже в том же подъезде, только двумя этажами выше, но я по привычке продолжала болтать с Дашей по «аське».
Итак, мы встретили Дашу. Та выгуливала своего кота по кличке Тайсон. Сколько себя помню, у Дашки вечно была какая-нибудь живность: то крыс Кузя (умер от старости), то два хомяка (исчезли неизвестно куда), сейчас этот кошак. Тайсон оказался со склочным характером – дрался и царапался, за что и схлопотал кличку. Иногда Даша жаловалась мне на него и предлагала забрать. Я бы рада, да только родители не разрешали.
Тайсон не любил незнакомцев, но на Рюдзаки отреагировал иначе. Он замер, глядя на него, потом нерешительно подошел и приветственно мявкнул.
- Ну надо же, - удивилась подошедшая Даша. – Привет, Лиза, а-а-а... ты кто? – спросила она у братца.
- Леша, - представился брат. – Леша Лотин.
- А я Даша, - ответила та. – Даша Нифантова.
И обернулась ко мне.
- Что это за чудо, что с ним Тайсон поздоровался?
- Ты не поверишь, Даш, - усмехнулась я. – Сие мой брат.
- Брат? – Даша вообще-то флегматична, то есть – пофигистка, но тогда глаза у нее стали как в анимэ – на пол-лица. – Ты же одна в семье. И где вы его тогда скрывали?
- Притормози, Даш, тайм-аут, - перебила я ее. – Во-первых, он мне не родной, а сводный. Во-вторых это приемный ребенок в нашей семье. А в-третьих, он появился у нас только 2 недели назад.
- Вот оно что, - сообщила Даша.
Пока мы болтали, Лё увлекся Дашкиным котом. Я поняла: вот он, шанс, сейчас или никогда! Я подхватила Дашку под локоток и уволокла ее подальше от кота и и Рю, так, чтобы тот не услышал нас. А потом заявила Дашке:
- Ну ты и хитра, подруга! Здоровски притворяешься, молодца!
- Ты о чем? – не въехала Даша.
- Как это «о чем»?! – возмутилась я. – А кто мне его появление предсказал??
- Лиза... – Даша мягко положила руки мне на плечи. – Я ничего не понимаю. Может, ты все же объяснишь?
- Лаадно... – И я пересказала подруге наш тогдашний разговор.
Даша стояла в полном ступоре.
- Не, ну то, что я тебе про шарлотку говорила и когда ты начала рассуждать про дядю Колю, я помню. Потом я отвлеклась, да и ты молчала. А потом от тебя пришло «поки». И все. Я тебе про брата ничего не говорила.
Я чуть не села.
То есть КАК??? С кем же я тогда разговаривала?
Основательно выпасть в осадок мне снова не дали. Подошел Леш с Тайсоном на руках.
- Что случилось? – спросил Ле. – Вы как-то быстро отошли...
- Да не бери в голову, - отмахнулась я. – Так, школьные разговоры.
Мы попрощались и направились к трамвайной остановке.
- Ле-еш! – прилетело нам вдогонку. – Ты в какой, кстати, школе учишься?
- Раньше учился в приютской, - ответил тот подошедшей Дашке. – А сейчас, наверно, переходить буду...
- Тогда давай к нам, - предложила Даша. – В 130-ю. У нас классно.
Кому как, дорогуша, кому как...
- Я подумаю, - пообещал Рю.
- Ток думай быстрей, - подтолкнула его Даша. – В Лизином классе только два места осталось.
- В Лизином? Ты учишься в этой школе? – Это уже было мне.
- Ну да... – вздохнула я.
- Решено. Поступаю в вашу школу, - заявил Рюдзаки. – И обязательно в твой класс, Кицу.
Кажется, я впервые за все каникулы захотела увидать наш класс. Ну, или хотя бы полюбоваться на их мордочки, когда они увидят Рюдзаки.

* * *

День закончился как обычно. Ближе к полуночи ко мне поскребся Рюдзаки – поговорить.
- Что, опять не спится? – усмехнулась я.
- Не опять, а снова... – вздохнул он. Проплелся в комнату и рухнул на кровать. Я стояла и лупала глазами.
- Рю, тебе плохо? Ты заболел?
- Нет, - глухо ответил он. – Меня мучают кошмары.
- Какие? – Глаза у меня стали почти такими же огромными, как у Рю. Я подползла к нему поближе и заглянула в его огромные темные глаза.
- Стоит мне закрыть глаза, и я вижу один и тот же кошмар, - пробормотал он; его глаза хоть и были открыты, но в них ничего не отражалось. – Я чувствую, как мое сердце перестает биться. Я не могу пошевелиться. И тогда появляется он...
- Кто? – выдохнула я, начиная догадываться.
- Юноша... примерно моих лет. Он похож на падшего ангела. Он улыбается, но у него жуткая улыбка. Душа его светла, но полна тьмы... У него глаза безумца, - шептал Рю. – Я хочу ему верить, но не могу, а когда, наконец, решаюсь, то умираю... И тогда он смотрит мне в глаза и смеется...
Я сидела чуть ли не в оцепенении.
- Ну и кошмарики тебе снятся... А ты знаешь этого парня?
- Нет, но... – Рюдзаки устало потер лоб. – Знаешь, всплывают еще воспоминания L, и он мелькает в них. Вот только я никак не могу вспомнить его имя... – Он прикусил губу. – Ксо. Не помню, хоть убейте.
- Ну и ну... – покачала головой я. – Если бы я верила в реинкарнацию, я бы брякнула, что ты – реинкарнировавшийся L. Но я в нее не верю, ибо слово сильно пафосное.
- А если убрать это слово? Если сказать, что... – Рюдзаки привстал, перевернулся и взглянул мне в глаза. Мне показалось, что он видит меня насквозь, видит кто я такая на самом деле... – Что L вернулся?
Последние слова он произнес тем самым шепотом «Watashi-wa L desu». От этого шепота у меня перехватило дыхание. В комнате, несмотря на теплую летнюю ночь, стало холодно, как в склепе. Мне показалось, что глаза у Рюдзаки стали синими, холодными и бесконечно глубокими. Будто заглянула в Марианскую впадину...
-Тогда да, - тихо ответила я. – Тогда я бы согласилась. Потому что ты действительно слишком похож на L...
И тут накатило. Иначе я назвать это не могу. Потому что я куда-то «поплыла», и перед глазами замелькали образы...

... Девушка в черно-красном платье и туфлях на огромной платформе кружилась и кружилась в странном ритуальном танце, сжимая в ладонях два кинжала с извилистыми лезвиями. Она поет, но я не слышу слов, вернее, не понимаю их, ведь она поет на языке мертвых. Ее золотистые длинные волосы резко контрастируют с ее нарядом... и с ее глазами, алыми, как свежая кровь...
... Огонь и Лед. Юг и Север. Жар и Холод.
Две противоположности, два полюса. Два юноши спина к спине, один – яростен и вспыльчив, с лихорадочно горящими голубыми глазами и волосами цвета расплавленного золота, другой – бесстрастен и холоден, как ледяная статуя, с черными безднами вместо глаз и снежно-белыми лохмами. Раньше они были по разные стороны баррикад, хоть и против общего врага, а теперь они вместе и уравновешивают друг друга...
... Тот самый юноша из кошмаров Рюдзаки. Тот, кто может быть одному и тому же человеку одновременно и лучшим другом, и злейшим врагом. Тот, кто ради своих целей разменивает людей, как пешки. Тот, чье имя хоть и значит «свет», но для меня оно стало синонимом слова «тьма»...
Ягами Лайт.
Кира...

Я очнулась от своих глюков (назвать их видениями язык не поворачивается, да и не хочется) и почувствовала что-то холодное и мокрое на лбу и щеках. У кровати стоял встревоженный Рюдзаки с чашкой в руках. Похоже, я потеряла сознание, а он приводил меня в чувство. Я нащупала на лбу мокрое полотенце, вытерла брызги воды одеялом и осторожно села на постели, придерживая компресс.
- Кицу, как ты? – обеспокоенно спросил Рю, поставив чашку на стол (в ней плеснуло). Он присел рядом и взял мои ладони в свои, но теперь его руки не показались мне ледяными – так чуть прохладные, и все.
- Я что, вырубилась? Голова болит... – Я поморщилась от боли.
- Я разбужу родителей и скажу им, что с тобой случилось. – Рюдзаки уже встал, но я усадила его обратно.
- Не надо, я в порядке. Да и что ты им скажешь? Что мы болтали с тобой о твоих кошмарах и воспоминаниях L, а потом я вырубилась? Это их еще больше встревожит, да и ни к чему им знать, какой ты у нас уникум. Лучше скажи мне... Когда я отключилась, было что-нибудь странное?
- Ты сказала что-то... по-японски, - чуть помедлив, ответил тот. – Ноя, как ни странно, тебя понял.
- Я? По-японски? – Я была в баальшой капле. Вообще-то я по-японски, к сожалению, ни бум-бум, ну, кроме разве что необходимого набора анимэшника «ня», «кавай» и «десу». И «ксо», разумеется. – Все страньше и страньше... И что же я сказала?
- «Kore wa hon'no hajimaridesu», - сказал Рю. – «Tsugi ga waruku narimasu».
- А по-русски? – спросила я. Это ж интересно, что я в отключке языком ляпаю.
- «Это только начало», - перевел он.
А потом, в мертвой тишине, мы сказали одновременно:
- «Дальше будет хуже».

* * *

Не помню, как долго мы еще просидели вдвоем, переваривая новости, не помню, когда Рюдзаки ушел к себе, не помню также и когда я уснула. Единственное, что осталось мне на память от этой сумасшедшей ночи – это странный сон, которым она одарила меня на прощание.
Я увидела ночной город под огромной полной луной с высоты птичьего полета. Потом я резко снизилась (ушла в пике?). Я увидела недостроенную высотку в центре города. Она была выше всех остальных зданий в городе, и было такое ощущение, что ее строители явно вознамерились построить Вавилонскую башню – если не до неба, так до Луны как минимум. На ее крыше сидел Рюдзаки. Казалось, он устал от всего на свете, и единственное, чего он сейчас хочет – это чтобы от него отстали. Он молча смотрел на город, суетящийся и шумный, несмотря на ночь. Вздохнув, Рюдзаки встал, подошел к краю крыши и посмотрел вверх, на луну. Я испугалась, что он упадет, и метнулась к нему, пытаясь удержать... Вот только в тот миг, когда я сорвалась с места, на спине у Рюдзаки, порвав белоснежную кофту, появились два иссиня-черных крыла. Они были похожи на крылья ангелов. Он оттолкнулся и взлетел как раз тогда, когда я уже подбежала к нему и попыталась поймать его за рукав, и мои пальцы схватили только воздух. У меня не было крыльев, чтобы следовать за ним, и мне оставалось только смотреть ему вслед...
И чувствовать – то, что произошло, поздно изменить.
Одна костяшка уже упала, и теперь падают все остальные.
Вот только где конец этого ряда?..