Вот и настало это первое число. От бантов я уже давно отказалась, еще в пятом классе, так что маман вручила нам деньги на букеты для классной и отправила на линейку. Школа все-таки недалеко от дома.
- Не знаю, как ты, а я дико нервничаю, - поделилась я переживаниями с Рю, неловко ежась в темном деловом костюме.
- Почему? – удивился тот. – Ты же учишься в этой школе с первого класса. По идее, я должен нервничать: как меня примут, ну и так далее...
- Вот в том-то и дело, - вздохнула я и поудобнее перехватила букет гладиолусов. – Я ж за тебя переживаю. Понимаешь, у меня в параллели не очень хорошая репутация – проще говоря, меня считают чокнутой. И тут в параллель заявляется еще один чудик, одетый – я извиняюсь – как клошар, с прической «я упала с самосвала, тормозила головой», согнутый буквой «гриша», плюс ко всему являющийся братом вышеупомянутой чокнутой Олеси. Ты прикинь, как к тебе относится будут? Травля начнется со второго числа, я тебе это гарантирую.
- А Даша? Она же вроде с твоей параллели. И довольно неплохо меня приняла.
- Даша... Ну, Дашка-то еще толерантна. Меня же она терпит. Ну, я так полагаю. А вот остальные... хотя... – Я вспомнила тот файтинг «Рюдзаки vs. Огрегов». – Не, лезть уже не будут, - уверенно заявила я. – Побоятся. А насчет учебы я не сомневаюсь, ты всем нос утрешь, особенно Типину.
- А это кто? – не понял Рюдзаки.
- Наша параллельная знаменитость. Он на всех олимпиадах светится и везде занимает если не второе, то третье, а то и первое место. Мне с ним соревноваться бесполезно, а вот ты можешь потягаться. – Я шутливо пихнула Лёку локтем в бок.
- Ну, если ты так хочешь, то я попробую, - задумчиво протянул он.
Вот за такой беседой мы дотелепали до школы. Пришли мы, как оказалось, рано: из нашей параллели почти никого не было, а если кто и был, то я их не знала. Я стала в беспокойстве нарезать круги возле входа в школу (заходить пока не разрешали), а Рю молча наблюдал за ребятами, постепенно кучкующимися вокруг. Крутилась я бы еще долго, пока не заметила среди ребят очень знакомое лицо... Такое же знакомое, как и лицо L.
Лицо Ягами-куна.
- Рюдзаки, глянь-ка. – Я отвлекла братишку от рассматривания значков на сумках девочек-анимэшниц и развернула его почти на 180 градусов. – Тебе он никого не напоминает?
Рю глянул и остолбенел. Мне со стороны показалось, что у него лохмы чуть приподнялись, как иголки у дикобраза.
- Masaka... – пробормотал он. – Yagami-kun...
- Узнал, нэ? – фыркнула я себе под нос. Только потом до меня дошло.
- Слушай, ты же раньше не помнил его имени! Или ты его по анимэ узнал?
- Нет, - глухо ответил Рюдзаки. – Я узнал его по воспоминаниям L. Это тот юноша из моих кошмаров.
- Тогда я почесала. – Я направилась к этому «Ягами-куну», но Рю не дал мне и шагу сделать.
- Куда?
- Знакомиться.
- Нет! Не делай этого!
- Рю, не паникуй! – Я стряхнула руки брата со своих рук. – Я не думаю, что у него есть Тетрадь Смерти, и не собираюсь называть его Кирой. Я же умная девочка и не полезу на рожон. Просто мило побеседую. Вдруг он такой же реинкарнаровец, как и ты?
- Кто? – опешил Рю. М-да, он будет еще долго привыкать к моей манере выражаться...
- Неважно... – Я отмахнулась и, пока Лё не очухался, стартанула к этому неизвестному.
- Приветик! – приветливо улыбнулась я, подойдя к нему.
- И тебе привет! – вернул мне улыбку он. Что мне в нем сразу понравилось, так это его светло-карие глаза. Они будто сияли, как солнце.
Солнце. Свет. Light.
Все сходится.
- А ты, наверно, новенький? – спросила я.
- Ну да, – кивнул «Лайт». – Меня Артем зовут. А тебя?
- Лиза, - не особо задумываясь, брякнула я. – Ты в какой класс поступил?
- В 8 «А», - ответил Артем. – Еле успел, чуть ли не в последний момент. Там уже последнее место оставалось.
- А что так долго думал?
- Действительно долго, - со смехом согласился Артем. – Просто у меня был выбор: либо в эту школу, либо в 43-ю, либо в 108-ю. Выбрал эту.
- Ну и правильно, - одобрила я. За спиной Артема Рюдзаки отчаянно подавал мне знаки: мол, иди сюда, отойди от него! Я старательно его игнорировала.
- А ты что так рано? – поинтересовалась я.
- Да так, сестренку на линейку проводил. Она в пятый класс пошла, а у них линейка на час раньше нашей.
- О как. – Сказать было больше нечего, и поэтому я, наверное, совершила большую глупость. – У меня тоже брат есть, только старший и не родной, к сожалению.
- А какой тогда?
- Сводный, какой же еще, - прикололась я. И позвала Лёку. Тот подошел с такой миной, будто его только что заставили съесть вагон лимонов.
- Знакомьтесь, мальчики. Леша, это Артем, наш будущий однокашник. Артем, это Леша, мой брат.
Рюдзаки нарисовал на своей моське приветливое выражение и пожал Артему руку.
- Ну вот и познакомились. – Мое лицо можно было описать смайликом ^_^.
Артем тем временем внимательно рассматривал лицо Лёки.
- Знаешь, - наконец сказал он, - мне кажется, что я тебя где-то видел. Вот очень знакомое лицо.
- Мне тоже так кажется, - мрачно согласился тот.
Разговор плавно катился к стадии выяснения отношений, и посему я быстренько заявила:
- Признайтесь, мальчики, вы оба косплееры! Вот только не надо из-за того, что ваши персонажи в анимэ враги, бить друг другу моськи. Я верю, вы сможете подружиться. Так что?
Артем усмехнулся.
- Верно, не стоит из-за этого ссориться. Мне показалось, что ты и правда L, а теперь я вижу, что ты просто очень на него похож. – и он рассмеялся, явно чтобы разрядить обстановку.
Ле тоже наконец-то перестал хмуриться и улыбнулся.
- И ты тоже очень похож на Ягами Лайта. И не отличишь.
- Почему же? – возразил тот. – Можно отличить. Он нарисованный, а я – живой.
Оставалось только рассмеяться. Логика железобетонная.

* * *

После линейки и классного часа (на котором Артем понял, что я его обманула – на перекличке назвали мое настоящее имя) мы втроем спустились на первый этаж. И там столкнулись с еще одной колоритной анимэшной личностью.
С Мисой-Мисой.
- Извините, вы не подскажете, где библиотека находится? – обратилась к нам хрупкая блондинистая девчушка. На вид бы я дала ей не больше 12. Девочка, по-видимому, это знала и всячески это подчеркивала. Даже косметика и огромные платформы на туфлях нисколько не делала ее старше; наоборот, она смотрелась, как маленькая девочка, взявшая мамину косметику и взрослые туфли без разрешения. И это несмотря на то, что накрашена девочка была хоть и ярко, но грамотно. Еще больше ей придавал детский вид ее наряд: короткое, до колен, черное платье, капроновые белые колготки и сумка с персонажами анимэ «Лаки Стар» - единственной, кого я узнала, была Кона-тян.
- Как бэ подскажем, - выразилась я. – Мы же здесь учимся. А ты здесь заблудилась, девочка?
В ответ она звонко рассмеялась.
- Ну вот, и ты так же! Какая же я девочка? Мне скоро 14 будет! А что до «заблудилась» - это да. Я и правда заблудилась. На меня учебников не хватило, и меня послали в библиотеку. А где она, я не знаю. Не покажете?
- Ну давай, - согласилась я. Рю возражать не стал, а вот Артем спохватился:
- Ой. Меня сестренка в раздевалке ждет, я никак не могу. Пока, ребят. – И он быстро спустился в подвал – там у нас в школе находится раздевалка.
- Ну что ж, тогда пойдем втроем, - заключила я. – Тем более дорогу до библиотеки знаю я.
- А ты? – спросила девочка у Рюдзаки.
- Я в этой школе столько же времени, как и ты, - усмехнулся тот.
- Вот оно как! – снова рассмеялась девочка. – Ой, - спохватилась она, - я совсем забыла. Меня зовут Мати.
- Как? – Мы с Лешей не удержались и прыснули со смеху.
- Вообще-то Матильда, - пояснила Мати. – Просто так я называла себя, когда была маленькой. Вот прозвище и прилипло.
- Я бы тебе другое дал, - неожиданно брякнул Рюдзаки.
- Да-а? – Мати удивленно захлопала длиннющими, как у советской Дюймовочки, ресницами. – И какое?
- Миса-Миса.
Мати зарделась.
- Ну что ты. До Мисы мне еще дорасти надо.

* * *

В общем, мы втроем: я, Рюдзаки и Мати – пошли в библиотеку. Мне еще до кучи надо было сдать пару книг, которые я брала на каникулы, а Рю не хватило учебника по английскому. По дороге Мати усиленно щебетала, рассказывая о своих увлечениях, о прошлой школе, о своей биографии, и совершенно не смотрела под ноги.
И столкнулась со стопкой учебников.
Громко ойкнув, Мати отлетела в одну сторону, учебники посыпались в другую, а под ними оказался мой одноклассник, вернее, бывший одноклассник Никита.
- А под ноги кто смотреть будет? – проворчал он, поднимаясь.
- Ой... – еще раз тихо ойкнула Мати. – Я нечаянно. Извини...
- Ник, не дуйся. – Я протянула ему руку и помогла встать. – Ну что ж с нее взять: блондинка, плюс еще и анимэшница. На таких не обижаются.
- Да я и не обижаюсь, - ответил Ник.
Мати тем временем, дабы загладить свою вину, собирала разлетевшиеся учебники.
- Воть^^, - сказала она, протягивая их Никите. – Сама виновата, сама и собрала.
Ник молча взял учебники. Я заметила, что он немного покраснел, неловко дотронувшись до ее руки. «Неужели влюбился?» - пронеслось у меня в голове. – «Ну наконец-то!. Дело в том, что в классе этак в четвертом я сама была влюблена в Никиту. Даже один раз набралась смелости и призналась ему в любви. А он никак не отреагировал. Вообще никак. Абсолютно. А тут – на тебе!
- Ну что, попал, куда хотел? – спросила я, только чтобы тему сменить.
- А? – не сразу врубился Ник. – А, да. В гуманитарный.
- Ну, молодца. – Я по-дружески похлопала его по плечу и направилась в библиотеку, бросив по дороге Мати и брату: - Вы там не вросли часом? Шевелите тапками.
Братишке можно было и не говорить: он сам уже дожидался нас у двери в хранилище знаний и пыли.

* * *

Вечером, уже укладываясь спать, я спросила Лёку:
- Ну, как тебе мои однокашники?
Тот пожал плечами.
- Так себе. Люди как люди. По сравнению с тобой немного бледноваты.
- Нээ? – не въехала я. – В каком смысле? Я же не летала ни в какие Турции, Египты, как некоторые...
- Я имею в виду характеры. Ты слишком яркая, если сравнивать их с тобой, а следовательно, слишком яркая для них. Если смотреть на солнце напрямую, то оно может ослепить тебя. Но если надеть солнцезащитные очки, то смотреть на солнце можно, но тогда очень многого можно не заметить. Так же и с тобой.
- То есть ты хочешь сказать, - спешно соображала я, - что они считают меня чокнутой потому, что не видят причин моего поведения? Так?
Рю только молча кивнул.
- Очень интересно, - немного помолчав и подумав, выдала я. – Но послушай, а может, и мы смотрим на них сквозь темные очки? Вдруг они втайне от всех обожают Кошмар перед Рождеством и дома, накрывшись с головой одеялом, читают с фонариком сонеты Шекспира?
- Нет, - покачал головой Рюдзаки. – я бы это почувствовал. Они больше похожи на плоские бумажные аппликации. Рисунок только с одной стороны, с другой - пустота.
Я промолчала, потому что не знала, что на такое ответить...

Добавлено (27 Янв 2011, 14:51)
---------------------------------------------
а да хотел спросить скока тебе лет меро-кун я новерна самы маленки мне 11

Добавлено (17 Фев 2011, 16:33)
---------------------------------------------
ну канешно вы уже не сидите верно ?

Глава 7. Взрыв, вата и PSP

Разумеется, мое знакомство с «дезнотовцами» на этом не закончилось. Где-то неделю спустя я познакомилась с еще одной не менее колоритной троицей.
Тогда стояло «бабье лето», и выходные я проводила на улице: бродила по городу, фотографировала и фотографировалась, покупала на карманные деньги всякие приятные мелочи. Во всех этих прогулках меня сопровождал Рюдзаки. «Дома насидеться я зимой успею» - так он объяснял свою тягу к прогулкам. Причем вполне в его духе было впихнуть меня в первый попавшийся автобус/троллейбус/трамвай, проехать на нем пару остановок, а потом возвращаться к исходной точке кружными дорогами - просто так. А если требовалось прийти в точно намеченный «пункт В», он вполне мог ломануться дворами - «срезать путь», так сказать. Я не возражала, - мне тоже нравилась игра «Северо-западный проход», а неожиданность придавала ей ни с чем не сравнимый островатый привкус.
Все это я говорю потому, что в один из дней - как и было сказано, через неделю - нас понесло в «Карнавал» не как всех нормальных людей, а дворами, как каких-то бродячих собак. Цель этого похода я до сих пор вспомнить не могу, ибо до «Карнавала» мы так и не дошли. Потому что в одном из дворов меня сбили с ног.
Мы тогда как раз шли в тени дома, собираясь обогнуть двор, и мне в голову пришла шальная мысль не обходить двор, а пересечь его по диагонали. Мы и пошли так. Болтали о всякой чепухе: я уверенно доказывала родственность Электроника и Дженни ХJ-9, Ле же полушутливо опровергал мою теорию. И тут…
БАБАХ!!!
Я полетела на землю, чуть левее меня приземлилось еще одно тело, отчаянно и весело ругающееся. Тело сие оказалось блондинистым голубоглазым пацаном, моим ровесником. Он был в темных брюках, джинсовой куртке, майке с забавным психоделическим принтом и драных кедах. Рядом с парнем оказался скейтборд. Я поняла, что произошло: парень ехал по каким-то своим делам, решил срезать через двор, не заметил нас; я тоже прохлопала ушами его появление, ну вот и встретились два одиночества…
- Кицу, ты в порядке? – спросил Рюдзаки, помогая мне встать.
- Нормально все, - смеясь, ответила я. И обратилась уже к гонщику: - Ты как меня умудрился не заметить, чудо?
- Вот как-то так, - легкомысленно пожал плечами тот, и усмехнулся: - Не, меня за руль пускать нельзя, точно кого-нибудь собью… Чучело я, вот кто!
- Что, ты опять кого-то сбил? – раздался откуда-то сзади флегматичный голос.
Новое действующее лицо оказалось огненно-рыжим, будто бы порыжел этой осенью, вслед за листьями, и веснушчатым. Прямо «рыжий, рыжий, конопатый» из известной песенки - мне даже внезапно приспичило поинтересоваться, что случилось с его многострадальным дедушкой. Хорошо еще, что я прикусила свой болтливый язык и промолчала. Облачен сей рыжик был в полосатую кофту и драные джинсы: в заднем их кармане находилась PSP. Мне стало завидно: который месяц выпрашиваю эту игрушку у родителей, и все без толку! На макушке у него было желтые очки, напоминающие водолазные. У меня начали проскальзывать смутные догадки и предположения насчет того, кто бы это мог быть, как «летчик-истребитель» весело сообщил рыжику:
- Есть немного. Но жертв нет!
- Мелло, когда ты научишься смотреть, куда едешь? – вздохнул рыжик.
И тут до меня дошло.
Я повнимательнее рассмотрела сбившего меня парня. Действительно, все признаки Мелло - крест, каре, ожог на пол-лица (и как я его не узнала раньше?) - были в наличии. Косплеер или очередной реинкарнировавшийся? Непонятно…
- Послушай, - влезла я в милую дружескую перепалку рыжика и гонщика, - если ты - Мелло, то…
- То он Мэтт, все правильно, - перебил меня Мелло и рассмеялся. - Это у нас клички такие. Меня на самом деле Михой зовут. Михаил, в смысле. А он Макс.
- Лиза. Но ты можешь звать меня Кицу, - подмигнула я Мелло-Михе и протянула ему руку. Тот пожал ее и обратился к Рюдзаки:
- А тебя как зовут?
- Ну, если ты Мелло, - усмехнулся тот в ответ, - то я L.
Казалось бы, простая шутка анимэшника. Но Миха в ответ на нее замер, как если бы вместо Рю перед ним внезапно нарисовался Содом – или Гоморра, вечно я их путаю…
- L? - чуть заикаясь, переспросил он. - Ч-что, п-правда?
- Примерно так же, как и ты Мелло, - успокоил его Ле. Летчик вздохнул с облегчением:
- А я-то уж подумал... Ну, все не так уж страшно, можно дальше пить боржоми! - заключил он.
Я прыснула со смеху. Остальные последовали моему примеру. Обстановка перестала дергаться и избавилась от своих 220V. Можно жить дальше.
Правда, мне жисть не мила была без одного знания...
- Слушай, а ожог-то у тебя откуда? – спросила я после того, как мы отсмеялись и почесали в парк («Карнавал» был благополучно забыт).
- Это? – Мелло схватился за щеку. – А... Ну, я когда маленький был, пожар устроил и обжегся. Так и было, клянусь, вот он не даст соврать! – И Миха ткнул пальцем в Мэтта-Макса.
- Еще бы… - вздохнул тот. - Никогда не забуду, как я звал взрослых тушить, а ты сидел у огня, как придурок, пялился в него… Тебя еще оттаскивать пришлось.
- Что, так правда было?
- Ага, - нимало не смущаясь, согласился обожженный любитель открытого огня. – Каюсь, был дурак… Зато самое странное, что, когда меня обожгло, ожоги появились только на морде и на плече, а все остальное - целехонькое. Чудо?
- Чудо, - согласился Ле. – Только не это чудо, а ты сам – чудо то еще…
- Согла-асен, куда ж без этого? – Мелло отчаянно кривлялся, изображая чудотворца. Под конец он даже выдал знаменитую фразу Птицы Говорун: - …отличается умом и сообразительностью…
- Вот птица и отличается умом и сообразительностью. А ты - не очень!
Кажется, у меня в голове отмер нафиг тот нерв, что отвечает за удивление. Ибо когда я увидела стоящего на скейте мальчишку в спортивном костюме на размер больше и с абсолютно белыми волосами - никого не напоминает?- я ничуть не удивилась. Только улыбнулась и сказала:
- О, и Ниа уже подъехал… Теперь все ваммики в сборе!
- Миха, я всегда подозревал, что ты - болтун тот еще, - начал «Ниа», сойдя со скейта. - Мало того, я это знал. Но меня с вами не было минут 5, - ну, может быть, 6… Когда ты успел выболтать?
- Я ниче не выбалтывал. – Мелло аж прифигел от такой наглости. – Я вообще почти молчал, потому что ехал. А с ней я буквально минуту-две назад столкнулся.
- Опять двадцать пять… - вздохнул беловолосый.
- Не перебивай меня! – строго заявил Миха. - И за эти минуты я только и успел, что представить себя и Макса; о тебе я только… Ааа!.. – Морда его лица внезапно перекосилась, как от сильного испуга. Впрочем, сей испуг был деланным. – А вдруг она,- страшный шепот и тычок в мою сторону, - мысли читать умеет?
- Миха, - меня разбирал смех, как годовалый ребенок разбирает дорогую красивую машинку: упорно и старательно, - в каком месте у тебя логика? Или ты ее уже отшиб себе нафиг? Это же очевидно. Ты у нас Мелло, Макс - Мэтт, и тут появляется некое белобрысое чудо. Ясен пень, что это Ниа!
- Меня вообще-то Никитой зовут, - представился «Ниа». – А Ниа - это прозвище такое.
Мы с Ле назвались – Рюдзаки на сей раз был умнее и сначала сказал, что он - Леша, и только потом уточнил, что Рюдзаки и тем паче L - это прозвища, но никак не имена. Зато моя кличка – Кицу – заинтересовала Ниа. Впрочем, выяснив, что это от японской «лисицы», успокоился.

***

Позже, уже в парке, Рюдзаки спросил у Михи:
- Послушай, почему ты так испугался, когда я заявил, что я - L?
Впервые за все время, пока Миха был с нами, он посерьезнел.
- Просто знаешь, - начал он, - у меня уже неделю всякие дурные предчувствия…
- Меньше шоколада жрать надо, - встрял Макс – к нашему всеобщему веселью. Правда, Мелло веселиться не стал.
- Да заткнись ты, - отмахнулся он. – Это вправду было. Ты ж знаешь меня, я всегда чуял, когда мне по шее прилетит… А сейчас загривком чую: нагрянут большие проблемы. И еще мне до кучи чушь всякая дезнотовская снится: бук Максовый на столе стоит, на экране - буква L на белом фоне, и голос его… ну, не его, а измененный электронный – из динамика. Че-то говорит, говорит... И самая засада, что я наутро забываю, что он мне говорил! А сегодня появляешься ты и заявляешь, что ты L… Меня чуть Кондратий Иваныч не обнял!... Че вы ржете, я не понял?
Я не знаю, с какого перепугу смеялись Макс, Никита и Ле, но лично я угорала от михиного «Кондратия Иваныча». Артист, блин!

***
- Слушай, - спросила я после ужина у братца, - было бы прикольно свести всех наших знакомых вместе, а? Тут тебе и Лайт, и Миса, и Мелло… Очешуеть можно!
- Миху тогда удар хватит, - с ухмылкой возразил Ле. – Пожалей его и его предчувствия.
- Ага. – Я фыркнула и уткнулась в «Норвежский лес» - Пожалею. Потом догоню и еще раз пожалею…
Рюдзаки не ответил. Он задумчиво крутился на моем стуле. Я уже почти забыла о его присутствии, как он подал голос:
- Насчет предчувствий… У меня они тоже были. Помнишь, я тебе о них рассказывал?
- Нээ? - Я не сразу въехала, что ко мне обращается мой любимый братец по кличке Рюдзаки, а не Тору Ватанабэ, и поэтому впала в легкий ступор. - А… Ну да. Кошмарики были. И «не твои» воспоминания.
- А если и у него такое же? И воспоминания Мелло всплывают?
- Рюдзаки. – Я захлопнула книгу и взглянула ему в глаза. – Ты считаешь, что Миха - вернувшийся Мелло? Ну да, он взрывной, но таких полно.
- А как он на L отреагировал? - Рю упорно гнул свою линию. – Признаюсь тебе, Кицу; у Мелло всегда была отличная интуиция. Я уверен, - он просто понял, что я и есть L.
- А если он тебя разыграл? - Скепсис мне не свойственен, но я старалась. – Ты об этом как-то не задумывался? Я такой типаж знаю, сама к нему отношусь. Таким, как он и я, разыграть – как два пальца об асфальт. А ты и уши развесил. Хорош L, ниче не скажешь.
Впрочем, выступление мое на Рю не подействовало.
- Кицу, - усмехнулся он, - ты сейчас пытаешься убедить меня в том, во что сама не веришь. Оно тебе надо?
- Ну, должен же хоть один из нас быть нормальным трезвым скептиком, - пробурчала я, обидевшись на Рю и его долбаную проницательность.
- А что, бывают и ненормальные пьяные скептики?
Я улыбнулась.
- А черт их знает. Это я, наверное.
На этом, к сожалению, моя нормальная жизнь закончилась.

Впрочем, я опять преувеличиваю: нормальная жизнь у меня продлилась на ночь и кусочек следующего утра. Вплоть до конца урока обществознания.
Ничто, как говорится, не предвещало беды. Рюдзаки – он сидел справа от меня – вдумчиво составлял конспект на основе слов учителя и текста учебника. Артема я не видела – на спине у меня глаз нет, - но думаю, он занимался тем же самым. Я же, каюсь, балду пинала, а именно – переписывала в тетрадь стихи из томика Цветаевой, пряча его под партой. Рюдзаки несколько раз многозначительно на меня косился, и всякий раз я старательно делала вид, что пишу то, что надо, а не то, что хочется.
Потом прозвенел звонок с урока, и наши обалдуи (это я о мальчиках) рванули из класса с такой скоростью, будто он сейчас взорвется. Рюдзаки сообщил, что подождет меня в коридоре, и вышел. А я притормозила.
Потому что на подоконнике я заметила подозрительно знакомую тетрадь. Черную такую. С буквами Death Note на обложке.
Тогда я ничего такого не подумала, просто решила, что какой-нибудь анимэш-ник посеял косплейную Тетрадь. Потому безо всякой задней мысли взяла тетрадь в руки. Первое, что бросилось... ну, не то что бы в глаза, скорее в руки – это то, что на ощупь тетрадь была ледяной, хотя подоконник был залит солнечным маслом, то бишь светом. Далее. Обложка была какой-то шероховатой, не гладкой, как у обычных тетрадей. Правда, косплейные Тетради Смерти я не трогала, но, по крайней мере, уверена, что их температура все же зависит от температуры помещения.
Когда я открыла тетрадь, тут же убедившись, что это не прикол какой-нибудь – внутри, как и полагается, были правила на английском языке, - из тетради выпал сложенный вчетверо листок. Я подняла его; это оказалась записка. Привожу ее текст, слово в слово:
«Тому, кто найдет эту жуткую тетрадь.
Я не знаю, кто ты, да и ты можешь меня не знать. Но я прошу тебя, умоляю: как только найдешь эту тетрадь – уничтожь ее, немедленно. Мне не хватило на это духу - я воспользовался ею. Это было ошибкой. Она настоящая! Она действительно убивает! (Это предложение было старательно, но наспех зачеркнуто, и я смогла, хоть и с трудом, их разобрать.) Я знаю: мне осталось уже недолго жить – я сам выбрал себе смерть. Если ты мне не веришь, то взгляни на мои записи. Ты все поймешь. Прошу, уничтожь, сожги ее!!!»
Подписи не было.
Эта записка меня немного насторожила. Хотя я и списывала n-ный процент на то, что это всего лишь чья-то шутка, но все равно. Уж слишком все это походило на правду. Я решила проверить: заглянула в саму тетрадь. Мельком отметила, что вме-сто картинок, которыми грешила косплейная Тетрадь, первые страницы этой Тет-ради покрывали ровные столбики иероглифов. И только последние записи были на рус-ском языке. Первое имя мне ни о чем не говорило – похоже, это был какой-то знакомый бывшего владельца тетради. Второе имя было мне знакомо. Это было имя какого-то известного политика, не так давно погибшего в аварии. Кстати, в тетради в качестве причины смерти и была записана автокатастрофа. Конечно, эту запись можно было сделать и после смерти этого политика, но это же нельзя было сказать про последнюю запись.
Я уже и не вспомню имени, которое было записано, но причину смерти помню точно – «падение с высоты 4 этажа на стройке». Я вспомнила этот день. Тогда я пришла в школу, а в коридоре висел портрет незнакомого старшеклассника с траурной лентой. Когда я спросила у Валентины Викторовны, как он умер, она назвала мне в точности эту причину: парень пошел на стройку и случайно упал с лесов. Сравнив почерки, я убедилась: писал записку и делал записи в тетради один и тот же человек.
У меня мороз пробежал по коже. Если автор записки «сам выбрал себе смерть», не значит ли это, что он записал самого себя в тетрадь? А значит...
...это и вправду Тетрадь Смерти?!
Неужели она и вправду существует???

***

Из класса я вышла в некотором смятении. Хвала Ками-сама, Рю меня не дож-дался и ушел на следующий урок – биологию. А то как бы я ему сказала, что нашла настоящую Тетрадь Смерти? Впрочем, сейчас я думаю, что лучше бы он дождался... тогда не было бы этой мороки... Хотя... кто знает?
Когда я дошла до биологии, я уже успела спрятать смятение и Тетрадь заодно – в женском туалете. (Да, место дурацкое, не спорю. Но в тот момент мне меньше всего хотелось объясняться с Лешкой.) Я снова была спокойной, веселой и чуточку сумасбродной Кицу и старалась ничем не выдать своего беспокойства. К концу урока я настолько вошла в роль, что...
...забыла о Тетради. И не вспоминала о ней до самой географии. Только перед ней, столкнувшись нос к носу с Артемом, я вспомнила об этой потусторонней штуке и рванула за ней.
В тайнике ее не было.
Мир для меня в эту секунду начал рушиться – будто бы в одну секунду я оказа-лась на тонущей Атлантиде. «Все пропало», - подумала я. – «Из-за своей долбанной беспечности я потеряла очень опасную вещь. И теперь она в чьих-то руках. Я же сама ему в руки ее отдала, ворона!». Теперь уже исправить ничего было нельзя.
И все из-за моей дурости.
Хорошо еще, что ни Рюдзаки, и Артем ничего не знали.

***

От этого происшествия у меня в душе остался не слишком приятный осадок. Отчасти развеять его помог один ходячий синоним слову «кавай». По прозвищу Мати.
Это чудо нагнало нас в столовой – я как раз решила представить Даше и Никите Артема.
- Конничива! – поприветствовала она нас. По-японски, как и положено анимэш-нице.
- Ага, и вам того же с кепочкой, - отозвалась я. – Как тебе в нашей школе?
- Кузявенько! – ответила Мати. – Та школа, где я раньше была, была скучной. А эта занятненькая!
- Учится она, конечно... – шепнула мне на ухо Даша. – Уроки предпочитает не учить, но иногда как ляпнет что-нибудь на пятерку – и хоть стой, хоть падай! На-стоящая блондинка!
- Я все слышала, - ангельским тоном сообщила «настоящая блондинка». Даша изрядно стушевалась – в шумной столовой она немного не подрассчитала с громкостью шепота, и ее мнение об учебе Мати услышала вся компания.
- Что, действительно так учишься? – насмешливо сказал Артем. – Ай-яй-яй. Исправляться надо.
Что удивительно, Мати не стала ни возражать, ни отнекиваться. Она только смущенно хихикнула, заболтала ногой под столом и начала накручивать прядь волос на карандаш. Я решила промолчать и понаблюдать за ребятами.
- Ну да, надо бы... – промурлыкала Матильда, как нашкодившая подлизываю-щаяся киска. – Только я не очень понимаю эту физику... и химию тоже... и алгебру... ну, как-то вот.
- О, - осенило меня, - Артем, может, ты ее подтянешь? Ты же у нас отличник, к тому же физ-мат. Позанимаешься с ней... Так сказать, сочтете приятное с полезным.
- Хммм... – Артем задумался. – В принципе, если подумать... Наверное, смогу, только мне время надо найти. Я же в секцию тенниса хожу да сестренку на фортепиа-но и французский вожу, да и сам чешским занимаюсь. Тебя в... четверг устроит?
- Ага. – Мати улыбнулась и слегка зарделась. – Аригато тебе огромное, Артем.
«Впрочем, это неудивительно», - подумала я, глядя, как Мати флиртует с Ар-темом, - «что Мати не стала спорить с Артемом. Он же так похож на Лайта... Не мудрено, что Мати в него влюбилась. Наверняка влюбилась».
От этих мыслей меня отвлек Никита. Он как раз обратился к Мати:
- Слушай... я давал тебе «Котов-Воителей».Ты как, прочитала уже?
- А? – не поняла сначала та. – Ах да, прочитала. Очень интересно. Вот, я тебе их принесла.
Про себя я отметила, что Никита все так же смущается, когда говорит с Ма-ти. Обычно он хоть и помалкивает, но не смущается уж точно. Точно влюбился. Ну и ну. А еще говорил, что черствый и бесчувственный. Ха-ха три раза. И почему мальчишки вечно это говорят? Чтобы мы отвязались от них со своею любовью?
- Ладно, ребята. – Я встала и вскинула сумку на плечо. – Не знаю, как у вас, а у меня еще немецкий, и опоздать на него мне совсем не хочется.
Со мной никто не пошел – у «Г» класса уроки уже кончились, а Артем и Рю изу-чали английский. Поэтому я, не дожидаясь обещания Лешки дождаться меня пойти домой вместе, пошла на урок.

***

В общем, вот так мне удалось выбросить из головы тревожные мысли о потери Тетради.
А вечером Рю снова завел свою любимую шарманку:
- Я сегодня снова думал о твоих отношениях с классом...
- Слушай, Рю. – Я резко развернулась вместе со стулом и вызывающе уставилась на него из-под челки. – Если тебе больше нечего анализировать, кроме как мое лаяние с классом, иди посмотри Дом-2. Там то же самое абсолютно.
- Почему тебя так задевает эта тема? – Рюдзаки присел на кровать и с каким-то сочувственным любопытством на меня посмотрел. – Я же тебе помочь хочу...
- Потому что когда кто-нибудь так начинает, он всегда заканчивает одинаково: «Лиза, тебе надо меняться! Лиза, тебе надо исправлять свои отношения с классом! Лиза, Лиза, Лиза!». Бу-бу-бу! – выразила я так свое недовольство. – И, кстати, они тоже утверждали, что хотят мне помочь. Нет уж, спасибо, сама справлюсь.
- Ну, мне кажется, тут дело не в тебе... – неуверенно начал Рю, явно разрываясь между желанием сказать правду и желанием этой правдой меня случайно не задеть. – Вернее, не в тебе одной. («И то хлеб», - проворчала я. – «А то надоело уже вечно быть виноватой») Как бы тебе объяснить... То, что я тогда, 1 числа, брякнул про твоих одноклассников, - это было не совсем правдой. Я это недавно понял. Первое впечатление нередко бывает неправильным, так? – Я осторожно кивнула, не совсем въезжая, куда клонит мой шибко умный сводный братец. – А теперь я тебе хочу изложить мое второе впечатление. – С этими словами Лешка встал и вышел из комнаты, и я окончательно обалдела от его маневров. То он начинает рассуждать на самую мою нелюбимую тему – наверное, больше я могу ненавидеть только «свинкс», и то, когда их слишком много, - то вдруг берет старт из моей берлоги и исчезает в неизвестном направлении. Фиг этих японско-английских реинкарнировавшихся гениев поймешь.
Вернулся оный гений не с пустыми руками. В них (руках) наличествовала мами-на шкатулка.
- Твои конфликты, - начал Ле тоном дедушки Зигги Фрейда, - происходят от-того, что ты – да и они тоже - слишком поспешно судите. Вот скажи, что это?
- Мамина шкатулка... – Я закатила глаза. – Рюдзаки, тебе ее брать разрешали? Верни на родину, пока не узнали...
- Потом, - отмахнулся мой непрошибаемый братец. – А что в ней, как ты думаешь?
- Откуда я знаю? – несколько раздраженно ответила я: меня этот сеанс домашней психотерапии уже начал бесить. – Украшения мамины, наверно.
В ответ Рюдзаки покачал головой и молча открыл шкатулку. В ней оказались кубики рафинада.
- Твои одноклассники, - прокомментировал он сие явление Христа народу... э-э-э, то есть сахара своей слегка прифигевшей от неожиданности сестренке, - как эта шкатулка – не поймешь, что внутри, пока не откроешь. Ты же – как шкатулка открытая. Ты будто бы выставляешь себя напоказ. А им не очень-то интересны твои увлечения, твои взгляды, твой внутренний мир, в конечном итоге. Потому они их и высмеивают. А ты, я знаю, терпеть не можешь насмешки в свой адрес. Вот вы и пикируетесь. – Закончив, братец выудил из шкатулки кусочек сахара и сунул в рот, игнорируя кружку с чаем на столе, которую сам до этого принес. Впрочем, подозреваю, что n-ное количество сахара он туда еще на кухне кинул.
Кинул бы ты пару кубиков в свои слова, дорогой мой Рю, цены бы тебе не было...
Вслух я этого, разумеется, не сказала.

***

Снилась мне в ту ночь – внезапно – людская толпа. Внезапно – потому что мне люди категорически не снятся. Не очень люблю я людей, ни во сне, не наяву. Так вот, в ту ночь мне вопреки моим же законам снилась толпа каких-то абсолютно абстрактных людей – я их и наяву не знала. И в этой толпе я искала кого-то определенного. Я бы так и не узнала, кого я, собственно, искала, если бы она на какие-то пару секунд не мелькнула среди однообразных лиц.
Я говорю «она», потому что это была девушка. Довольно странная и необычная девушка, я бы сказала, даже для меня, фриканутой на всю голову. У нее была пергаментно-белая кожа в татуировках-иероглифах, длинные черные волосы а-ля Садако Ямамура-сан и черная кожаная одежда – я успела разглядеть только корсет. Глаза я тоже успела увидеть – она на секунду сверкнула на меня своими ярко-алыми, как у вампира, очами из-под длинной челки. Сверкнула – и пошла, теряясь в безликой толпе. Я же была слишком далеко, чтобы ее догнать, более того – когда я попыталась это сделать, толпа будто бы стала гуще, превратилась из людского киселя в не менее людскую кашу. Окликнуть же ее я не могла – я не знала ее имени.
Так я ее и потеряла. Как и Тетрадь.
А может, это она и была?..

Добавлено (18 Май 2011, 16:46)
---------------------------------------------
Я так чую, прода моя никому не понравилась.... либо все просто в осадке